– Нельзя же получить все сразу, адмирал.

Сэндекер устало вздохнул. Значит, все ужасные последствия быстро распространяющейся красной волны так полностью и не дошли до их сознания. С каждым уходящим часом его миссия становилась все более изнурительной, тягостной и разочаровывающей. Адмирал поднялся и посмотрел на президента и Уилловера. От его заключительных слов повеяло арктическим холодом:

– Будьте готовы к самому худшему, ибо, если мы не остановим красную волну до того, как она достигнет Северной Атлантики и распространятся в Тихом и Индийском океанах, с существованием человеческой цивилизации практически будет покончено.

Затем он повернулся и не торопясь вышел из кабинета.

Том Гринуолд сидел в своем кабинете и смотрел, как компьютер увеличивает изображения полученных со спутника-шпиона «Пирамидер» снимков. Изменив основные командные параметры, он так сдвинул орбиту спутника, что тот прошел над той частью Сахары, на фотографии которой, сделанной с «ГеоСата», он разглядел автомобиль и фигуры Питта и Джордино. Никакое начальство не давало ему на то разрешения, но, поскольку он мог парой движений вновь вернуть спутник на орбиту, проходящую над Украиной с ее гражданской войной, никто бы ни о чем и не догадался. Кроме того, эта битва, вылившаяся лишь в серию партизанских засад, никого, похоже, кроме вице-президента, и не волновала. Интересы президентского Совета безопасности были сосредоточены в других пунктах – например, на создании в Японии секретного ядерного оружия.

Гринуолд всегда нарушал приказы только из любопытства. И сейчас он хотел повнимательнее рассмотреть фотографии тех двух мужчин, которых ранее заметил пересекающими на поезде границы огромного сооружения в Форт-Форо. Теперь с помощью «Пирамидера» он мог получить более достоверное подтверждение увиденному – и он действительно получил его, обнаружив при этом драматическое развитие событий.

Качество снимков, на которых двух мужчин под охраной вели к вертолету, было изумительным. Гринуолд по переданным ему Чипом Уэбстером фотографиям из досье НУМА мог легко определить, кто эти двое. И изображения, сделанные из космоса, с расстояния в сотни километров, ясно показывали, что Питт и Джордино захвачены в плен.

Он перешел от экрана монитора к письменному столу и набрал номер. После двух гудков ответил Чип Уэбстер из НУМА.

– Алло.

– Чип? Это Том Гринуолд.

– У тебя есть что-нибудь для меня, Том?

– Плохие вести. Ваши парни захвачены в плен.

– Да, это не то, что я хотел услышать, – отозвался Уэбстер. – Проклятие!

– У меня прекрасные фотографии, на которых их, закованных в цепи, сажают в вертолет в окружении дюжины вооруженных охранников.

– А куда предположительно направился вертолет? – спросил Уэбстер.

– Мой спутник ушел за горизонт через минуту после того, как вертолет поднялся в воздух. Я думаю, что он полетел на северо-восток.

– В глубь пустыни?

– Похоже, что так, – ответил Гринуолд. – Конечно, пилот мог развернуться в любую сторону, но тут уж я ничего не могу сказать.

– Адмиралу Сэндекеру такой поворот событий не понравится.

– Не сомневаюсь, – согласился Гринуолд. – Если еще что-нибудь обнаружу, тут же позвоню.

– Спасибо тебе. Том. За это я еще больший твой должник.

Гринуолд положил трубку и уставился на изображение на мониторе.

– Несчастные, – тихо проговорил он. – Не хотел бы я очутиться на их месте.

36

На этот раз руководство Тебеццы осталось дома, и Питт с Джордино не смогли во всей полноте оценить прием, оказанный им местной администрацией. Их встретили два охранника-туарега с наставленными на них автоматическими винтовками, в то время как третий запирал замки ручных и ножных кандалов. По истертости цепей и оков нетрудно было догадаться, что они сменили не одного владельца.

Питта и Джордино грубо затолкали в кузов маленького грузовика «рено». Один туарег вел машину, а двое других, положив винтовки на колени, не спускали настороженных глаз с пленников сквозь узкие щели своих головных литамов цвета индиго.

Когда взревел мотор и грузовик поехал прочь от взлетной площадки, Питт лишь мельком оглядел охранников. Вертолет, доставивший их из Форт-Форо, быстро поднялся в раскаленный воздух, направляясь в обратный полет. Питт уже взвешивал шансы на побег. Его глаза изучали окружающий ландшафт. Нигде не было видно никаких изгородей, а из песков не вставали караульные вышки. Любая попытка пересечь четыреста километров открытой пустыни, да еще и в кандалах, была заранее обречена, что делало охранные мероприятия излишними. Успешный побег казался невозможным, но Питт сразу запретил себе даже думать о возможной неудаче. Перспективы побега оставались туманными, но он отказывался поверить в их полное отсутствие.

Перед ними была пустыня в чистом виде, без малейших признаков какой-либо растительности. Наростами вздымались приземистые коричневые дюны, разделенные, насколько мог видеть Питт, только ложбинами сверкающего на солнце белого песка. Лишь далеко на западе над пустыней возвышалось протяженное каменистое плато. Это было опасное и коварное место, и все же в нем таилась какая-то не поддающаяся описанию красота. Оно напомнило Питту одну из центральных сцен в старом кинофильме «Песня пустыни».

Сидя спиной к борту грузовика, он наклонил голову и заглянул вперед, в кабину. На дороге, если ее можно было так назвать, следы шин вели только в сторону того самого плато. На голой поверхности не было никаких строений, никакого оборудования или автомобилей. Никаких отходов от переработки руды. Он начал уже подумывать, уж не миф ли это – горные разработки в Тебецце.

Минут через двадцать грузовик замедлил ход, а затем повернул в узкую ложбину, ведущую к плато. Песок здесь оказался настолько сыпучим, что грузовик забуксовал, и заключенным с охранниками пришлось вместе вылезти и выталкивать его на твердую почву. Примерно через километр водитель свернул в какую-то пещеру, достаточно большую, чтобы проехал грузовик. И тут же они въехали в длинную галерею, вырубленную в скале.

Водитель затормозил перед ярко освещенным туннелем. Охранники спрыгнули на землю. Повинуясь красноречивым движениям стволов винтовок, Питт и Джордино неуклюже сползли вниз, ограниченные в движении кандалами. Охранники приказали им следовать в туннель, и они побрели вперед, звеня цепями, довольные уже тем, что находятся не на солнце, а в прохладной атмосфере подземелья.

Галерея перешла в коридор с рифлеными стенами и полом, выложенным кафелем. Они прошли мимо нескольких отверстий под арками, выбитыми в скале и закрытыми древними, потрескавшимися дверями. Охранники остановились перед большими двойными дверями в конце этого коридора, растворили их и затолкали пленников внутрь. Друзья удивились, обнаружив, что стоят на толстом голубом ковре в приемной, такой же шикарной, как в офисе какой-нибудь корпорации на Пятой авеню в Нью-Йорке. Стены под цвет ковра были выкрашены светло-голубой краской и увешаны фотографиями роскошных закатов и рассветов в пустыне. Свет падал от высоких желтых ламп, спрятанных за светло-серыми плафонами.

Строго в центре стояли письменный стол из акации и такие же софа и кресла, обтянутые серой кожей. В дальних углах комнаты, словно охраняя дверь в святая святых, высились две бронзовые скульптуры, изображающие туарегов – мужчину и женщину – в горделивых позах. Воздух в комнате был прохладным, но сыростью не пахло. Питт был уверен, что чувствует запах апельсиновых цветков.

За письменным столом сидела женщина, довольно симпатичная, с сияющими серо-лиловыми глазами и с длинными черными волосами, ниспадающими до сиденья кресла. В чертах ее лица было что-то средиземноморское, но какой именно она национальности, Питт не смог бы сказать. Она подняла взгляд и с минуту разглядывала обоих мужчин равнодушным взглядом, как приценивающийся торговец. Затем она встала с кресла, демонстрируя точеную фигурку, затянутую в мантию наподобие индийского сари, открыла дверь между скульптурами и жестом предложила им войти. Они вступили в большой зал с высоким потолком, где все четыре стены занимали книжные полки, размещенные в нишах, вырубленных в твердой скале. Вообще, вся эта комната представляла собой плод творчества безусловно талантливого скульптора. Огромный, в форме лошадиной подковы, письменный стол выплывал из скалы, составляя с ней единое целое; на его поверхности были разбросаны инженерные графики и документы. Перед столом располагались две длинные каменные скамьи, разделенные замысловато высеченным кофейным столиком. Если не считать книг и содержимого письменного стола, только одна вещь здесь была не из камня – деревянная масштабная модель горной выработки, украшающая боковую стену этой необычной комнаты.